- КАРЛА! - кричит десятилетний Герман, на всей возможной для себя скорости устремляясь в ванную: - Что ты со мной сделала?

Его волосы клейкие на ощупь, и его перья слипаются, словно облитые сиропом, когда воздух пытается пробиться между ними. Он слышит за спиной смех всех троих - братьев и сестры, громче всех смеётся Карла.

Пошатываясь, он останавливается перед зеркалом и с ужасом рассматривает своё отражение. Его волосы более тёмного оттенка серого, чем обычно, что немного его беспокоит, но состояние крыльев пугает до дурноты - привычные белые пятна стали такими же серыми, как волосы, как все остальные перья. Что ещё хуже, почти все они выглядят перепачканными и встопорщенными.

- Что ты сделала? - подвывает Герман, когда Карла, всё ещё смеясь, идёт за ним.

- Синий - хороший цвет для тебя, Манни, - хихикает она. - Теперь ты маленькая Синяя птица вместо скучной коричневой птицы.

- Ты покрасила мои перья? Зачем?

- Не совсем. Это просто цветной спрей, - она складывает руки на груди и улыбается: - Ты спал. Облегчил мне работу.

- Отец на тебя рассердится, - заявляет он, возясь с волосами - похоже что эта краска ещё и блестит.

- Я в этом сомневаюсь. Он будет сердиться на тебя за то, что ты это позволил, - с усмешкой отвечает она.

У Германа сердце уходит в пятки, когда он понимает, что сестра права, поскольку по мнению отца в любой проблеме с Германом виноват сам Герман. Едва Карла выходит из комнаты, как шаги отца звучат в коридоре. Бросив на Германа единственный взгляд, мужчина приказывает мальчику оставаться на месте и, бормоча себе под нос, выходит прочь. Герману не стоится спокойно, и даже крылья его нервно дёргаются.

Вернувшись, отец протягивает мальчику бутылку экстрасильного жидкого мыла: - Используй это, чтобы отмыться, - говорит он. Пока Герман читает инструкцию, он продолжает: - Герман, ты не должен позволять своей сестре оскорблять себя подобным образом. Если ты заработаешь репутацию слабака, каждый постарается этим воспользоваться.

- Папа, Карла выше меня на двадцать пять сантиметров и тяжелее на двадцать килограммов. Я не могу с ней драться, не навредив себе, - говорит Герман, и добавляет уже спокойнее, - К тому же я спал, когда она это сделала.

- Тебе надо научиться себя защищать. У тебя не будет никого, кому бы ты это смог доверить. Ты понимаешь?

Герман печально кивает. Его отец уходит, позвав в комнату Карлу для помощи брату.

Она приходит, и вместе они мочат волосы и перья Германа и тщательно их намыливают. Его крылья впитывают столько воды, что их невозможно сдвинуть, и ему приходится наклониться вперёд, чтобы удержать равновесие. Карла уходит, пообещав вернуться и помочь ополоснуть мыло через рекомендованные двадцать минут.

Герман дуется, сидя на краю ванны, барабаня пятками по прохладному фаянсовому боку. Ожидание Карлы тянется целую вечность и нечем заняться, кроме как слушать, как вода капает с крыльев в ванну.

Ни одно извинение не звучит, пока он вместе с сестрой заканчивает смывать краску и мыло, да он их и не просит.

Оставшуюся часть дня он проводит в своей комнате, мёрзнущий и ютящийся под чередой сменяющихся полотенец, сушащих его крылья. Его спина и плечи ноют от тянущего вниз веса сырых перьев, и он изо всех сил пытается сосредоточиться на работе, заданной учителем. Думает он в основном о том, что ненавидит быть маленьким, крылатым и одиноким.

Возможно, от этого ему не сбежать никогда, но однажды он уйдёт от своей сестры и её косметики. Хоть что-то, ожидаемое с нетерпением.